Исаак Борисов

 
"Страницы спортивной славы".

 

Глава 6. "Три схватки Ивана Шемякина".
 

 

Мало в мире найдется борцов с таким, словно из стали отлитым, корпусом...

Поль Понс, чемпион мира 1898 года.

 

Поль Понс, кумир французских любителей атлетики, не отличался многословием. Великана из Бордо отличало нечто другое: злая, беспощадная манера борьбы, нечеловеческая цепкость захватов, воспоминания о которых мучили подобно кошмару.

Восторженный отзыв Понса о Шемякине послужил прекрасной аттестацией молодому богатырю, в свои двадцать пять лет узнавшему и изнурительный труд кочегара и нелегкую солдатскую службу. Но Поль Понс был не только борцом. Вместе с другим предприимчивым силачом, Дюмоном, он устраивал разного рода атлетические спектакли. Чемпион мира отметил русского атлета не для того, чтобы прослыть великодушным. Высокий, статный петербуржец ясно рисовался Понсу в строю участников собственного чемпионата. Среди массивных раздобревших силачей, единственным богатством которых был их поистине циклопический вес, стальная фигура Шемякина сулила хороший сбор ("Из этой стали можно делать золото" - не то 'в шутку, не то всерьез говорил Дюмон). Понс повез Ивана Шемякина в Южную Америку. Буэнос-Айрес стал колыбелью славы петербургского богатыря, названного в афишах "Русским медведем". Затем последовали триумфальные выступления в Монтевидео, Рио-де-Жанейро, Байе. Жители этих экзотических городов провожали восхищенным взглядом шествовавшего по знойным улицам заморского великана, чью могучую грудь обтягивала полыхавшая багрянцем красная рубашка. Его же, в спортивном трико, они видели на площадках летних садов. И снова восторг, удивления охватывал темпераментных южан - редко приходилось им встречать такого геркулеса.

Диковинным русским силачом любовались и пресыщенные спортивными зрелищами испанские и итальянские "болельщики". Чемпионская лепта Шемякина украсилась новыми медалями и памятными жетонами - немыми свидетелями отшумевших богатырских поединков. О трех из них мы расскажем. Осенью 1905 года приехал в Париж знаменитый японский борец Юкио-Тани. Зная, как трудно завоевать расположение парижан, отменных знатоков атлетического спорта, японец не спешил с выходом на авансцену. Он совершил глубокий рейд по многочисленным балаганам французской столицы, где с легкостью кудесника расправлялся с второстепенными "гладиаторами ковра" и неискушенными в борьбе силачами-любителями, рискнувшими на потеху публики подняться на арену. Юкио-Тани рассчитывал на то, что слух об одержанных им победах возбудит интерес к его выступлениям, и тогда он сможет смело конкурировать с теми, кто уже "завоевал" Париж.

Японский богатырь действовал безошибочно. Он заставил запомнить свое имя, вселил в души соперников настороженность, опаску, граничащую с той сковывающей волю робостью, которая не 'раз отнимала победу даже у выдающихся атлетов. Короче говоря, Юкио-Таии добился своего: он заслужил право встречаться с "большими противниками". Первый, кто стал на его пути, был Иван Шемякин.

"Россия против Японии!"-так толковали эту встречу бойкие спортивные обозреватели, так аршинными буквами .возвещали афиши, во множестве расклеенные на людных перекрестках Парижа. Русско-японская война, оставившая глубокий след в памяти обоих народов, повышала интерес к поединку.

Это была необычная схватка. Зрители, заполнившие громадный парижский ипподром, наблюдали как охотился русский исполин за дьявольски ловким японцем. Юркий Юкио-Тани не давался в руки Шемякину, в случае сближения с соперником демонстрировал чудеса перевоплощения: вдруг терял вес, объем и угрем выскальзывал из железного кольца объятий. Однажды, в пылу погони за неуловимым противником, Шемякин поскользнулся на краю ковра и, потеряв равновесие, свалился вниз, в оркестр. Публика приписала падение русского хитроумному маневру японца и наградила Юкио аплодисментами. В закончившейся вничью борьбе японец неожиданно получил моральный перевес.

Шемякин потребовал продолжения схватки. Назавтра поединок возобновился. Предыдущий вечер дорого обошелся японскому чемпиону. Отдых не освежил его, и он защищался далеко не так изобретательно, как накануне. Сопротивление Юкио-Тани было сломлено: от могучих толчков русского колосса он не раз приземлялся на подмостки. Японец спасал свои лопатки с яростью отчаяния - на большее он уже не был способен. Улучив момент, Шемякин взметнул соперника в воздух и с высоты своего великаньего роста бросил в публику. Добродушный силач вынужден был разрешить себе эту "вольность": его вчерашнее случайное падение требовало компенсации...

В Париже в том же году состоялась встреча Шемякина с другим "чудом природы" - турком Нурлой. Турецкий гигант, обладатель феноменального собственного веса (160 килограммов), был выписан Пенсом для устрашения атлетов конкурирующего с его "дружиной" чемпионата и, в частности, для усмирения Ивана Поддубного, начавшего свое победное турне по Европе. Нурла не участвовал в схватках. Он наблюдал за борьбой со сцены, демонстрируя публике свою чудовищную фигуру. Время от времени Нурла одаривал свирепым взглядом вошедших в раж атлетов, как бы говоря: "Копошитесь там в свое удовольствие, пока я не разделся"...

"Раздел" Нурлу Иван Шемякин. При всем честном народе, к неописуемому восторгу парижан, поверг он грозного турка на спину уже на девятой минуте схватки.

А вскоре последовал нашумевший поединок Ивана Шемякина с чемпионом мира, немецким силачом Якобом Кохом, не знавшим поражения у себя на родине. В Дюссельдорфе, в присутствии тысячной толпы поклонников Коха, Шемякин дважды заставил чемпиона коснуться лопатками ковра. Броски русского атлета были столь стремительны и так по-снайперски точны, что известный своей стойкостью и самообладанием немец не успевал их парировать и беспомощно валился на арену.

"Боже мой, что это со мной происходит", - шептал ошеломленный Кох своему секунданту, тоже немало смущенному случившимся. Безучастный ко всему, сникший, смотрел чемпион в глухо гудевший, вскипавший гневом зал. Какая-то группа молодчиков, изрыгая на бегу ругательства, ринулась за кулисы; топот их ног долго звучал в ушах Коха. Позже, со слов секунданта, он узнал о нападении хулиганов на Шемякина (тот нашел убежище во дворе пожарной команды).

Кох, как бы извиняясь за недостойную выходку своих земляков, прислал русскому богатырю дружеское письмо: "Я потерпел поражение по всем статьям, и это горько сознавать, но такому, как Вы, честное слово, проигрывать не стыдно..."

 

 

Предыдущая страница

В оглавление

Следующая страница