ГЛАВА
19
На
очереди "600".
Еще в Риме, во время переговоров о времени
и условиях встречи между тяжелоатлетами СССР и США Боб Гоффман
сказал: "Мне хотелось бы побывать со своими парнями на Украине,
увидеть Киев".
Это желание осуществилось: третий матч
после выступлений в Москве и Ленинграде американские атлеты провели
в столице Украины.
Я люблю свой город. Но давно уже не ходил
по киевским улицам так много, как в дни пребывания гостей из США.
Взяв на себя обязанности гида, я выполнял их с огромным
удовлетворением, и мне было приятно, что гости выражали искреннее
восхищение Киевом.
Устроившись в гостинице, рекордсмен мира Бергер сразу же выразил
свои главные пожелания: встретиться со своим соперником Руденко,
осмотреть город, выкупаться в Днепре и, в конце концов, выспаться,
так как он очень устал в Москве и Ленинграде. Но полностью
осуществить свой план ему не удалось. С Руденко он встретился, в
Днепре вместе со своими товарищами по команде искупался, а вот
отдохнуть по-настоящему не удалось: с утра и до вечера он ходил по
городу, стремясь 321 больше увидеть и сфотографировать.
Не скрывал своего восторга и Гоффман. "Здесь так много зелени,
цветов, воды и парков, что чувствуешь себя как во Флориде или на
Гаваях", - говорил он. Ему нравились наши стадионы, новый Дворец
спорта. Он поинтересовался, есть ли среди киевлян победители Римской
олимпиады.
-Боюсь, ошибиться, - ответил я, - но около десяти призеров и
чемпионов живут здесь.
— Колоссально! Ваша республика - сильная спортивная держава!
Состав американской команды в какой-то степени разочаровал
поклонников тяжелой атлетики. Гоффман привез в СССР не полную и не
очень сильную команду: без Коно, Шеманского, Брэдфорда, Джорджа.
"Мне сложно собрать всех их одновременно и заставить тренироваться.
У каждого свои планы, своя жизнь, к тому же сейчас они в плохой
спортивной форме", - оправдывался он. Но я был уверен, что дело было
не в этом. Накануне очередного чемпионата мира Гоффман решил дать
своим "асам" отдых.
Понятно, что американскому квинтету - Винчи, Бергеру, Рикки, Марчу и
Генри было нелегко. Они выступали в одном составе каждый раз против
новых соперников. На вопрос, будут ли они тренироваться перед
выступлениями, Винчи ответил: "Только массаж и отдых, железа мы уже
наелись до отвала".
Он имел основания. Во время выступления он выжал 105 кг, отстав от
мирового рекордсмена в этом весе Ульянова на 2,5 кг. В дальнейшем
события развивались мирно: оба зафиксировали в рывке по 97,5 кг. Все
решал толчок. Ульянов зафиксировал только 122,5 кг. Винчи дважды
старался осилить 125 кг, но напрасно. Неужели неудача?
В последней попытке Винчи решил подойти к 130-килограммовой штанге и
вырвать победу у Ульянова. Он неторопливо вышел на помост,
перекрестился, с огромным усилием поднял снаряд на грудь и..,
выпустил его.
Ульянов, ездивший в Рим запасным, видел там выступление олимпийского
чемпиона и был в восторге от него. Он стал успокаивать американца и
подарил ему только что полученный кубок. Винчи не выдержал и...
заплакал. "Я устал, я не подготовлен. Последнее время много работаю.
У меня трое детей, и, случается, мне совсем не до тяжелой атлетики",
- рассказывал он и благодарил Ульянова за подарок.
Я всегда восторгался Бергером. Он также выглядел 4 утомленным, но,
как всегда, был серьезен и сосредоточен. Перед выходом на помост он
сказал:
— Киев - прекрасен, и мне хочется сделать что-нибудь приятное для
его жителей.
Американец пытался установить мировой рекорд в толчке, был близок к
успеху, но потерпел неудачу. Он победил Руденко и радовался этому
случаю. "Я доволен 1961 годом: победили в Москве, Ленинграде, Киеве.
Перед отъездом в СССР я купил ресторан в Лос-Анджелесе. Когда ко мне
приедут украинские атлеты, я лично приготовлю для них борщ, холодец
и ряженку. Эти вкусные блюда - секрет успеха украинских силачей", -
добавил он шутливо.
Самым интересным было выступление Плюкфельдера. Его подходы к
штанге были настоящими уроками тяжелоатлетической эстетики. Движения
атлета точны, красивы, непринужденны и поражают своей
законченностью. В сумме он набрал 460 кг - рекорд страны и
повторение мирового рекорда, принадлежащего Томми Коно.
Не очень большое спортивное значение этой встречи, закончившейся со
счетом 6 : 1 в пользу нашей команды, было компенсировано атмосферой
спортивного взаимоуважения, благородства.
Американцы посетили пионерский лагерь "Лучистый". Прощаясь, торговец
лесоматериалами Луис 323 Рикки откровенно расплакался. В автобусе он
объяснил свою "слабость" тем, что увидел счастливых детей, вспомнил
свое страшное и голодное детство. Вспомнил - и не выдержал.
Тяжеловес Сид Генри любит музыку. Ему очень понравилась песня П.
Майбороды "Рушничок". Когда я рассказал ему что композитор П.
Майборода мой приятель, Сид реагировал на это очень живо и попросил
передать автору песни его личное восхищение и благодарность. Он с
нескрываемой радостью принял подарок - пластинки с украинскими
песнями, среди которых был разумеется, и "Рушничок".
Мы прощались с нашими соперниками в Бориспольском аэропорту и не
думали, что через несколько лет с американскими атлетами не будут
считаться на мировом помосте.
Осень 1963 года. Чемпионат мира снова в Стокгольме, в знакомом "Эриксдальсхалле".
Перед открытием пятнадцатого юбилейного чемпионата газета "Стокгольм
тиднинген" выступила с такими прогнозами: "Советские спортсмены
возьмут четыре золотые медали, три другие должны распределиться
между атлетами Англии, Венгрии, Японии". Ни одного слова об
американцах. Прежде такие прогнозы показались бы просто шуткой.
Откровенно говоря, мы облегченно вздохнули, когда узнали, что
фавориты прошлого чемпионата венгр Фельди и японец Миякэ оставили
легчайшую категорию. Повысились шансы нашего дебютанта Алексея
Вахонина (дебютантом, правда, он был только на мировом помосте, в то
время он уже имел три медали чемпиона СССР).
Когда Вахонина спросили, какой момент был самым тяжелым в
соревновании, он ответил:
— Первый и последний подход.
Последний подход. Он должен был толкнуть не менее 137,5 кг: только
этот вес мог помешать решающей драке Хироси Фукуды.
Но, оказалось, японец поднять этот вес не может. И тогда стало ясно,
что Вахонину достаточно и 135 кг... Но, увы, снижать теперь
заказанный вес было нельзя. Алексей вышел на помост, неторопливо,
по-хозяйски сдунул канифольную пыль, поправил штангу (это он
позаимствовал от своего наставника Р. Плюкфельдера). Потом уверенно
взял вес.
Есть 345 кг в сумме троеборья! По профессии он шахтер. Итак, отныне
его можно считать "золотым" шахтером.
На соревнованиях полулегкого веса мы были зрителями.
Посоветовавшись, мы решили не выставлять Евгения Минаева. Его предел
- 367,5 кг. А этого было маловато, чтобы победить Йосинобу Миякэ.
Еще в юности, увлекшись очень популярным в Японии видом спорта
дзю-до, он на одной их своих неистовых тренировок повредил ключицу.
С тех пор штанга в его руках всегда была немного наклонена вправо.
Миякэ утверждал, что будет первым человеком на земле, который в
рывке поднимет вес, вдвое превышающий его собственный. Он
тренировался по индивидуальному методу: один-два часа пять раз в
неделю, придавая большое значение различным видам растягивания,
отдавая им преимущество перед силовыми упражнениями. Он никогда не
выполнял все три движения во время одной тренировки, за исключением
тех случаев, когда чувствовал, что находится в наилучшей форме.
Простой и веселый, он нравился всем, кто его знал. Этот "маленький
Самсон", как его называли, никогда не заботился о своем режиме. Он
спал, сколько ему хотелось, ел не меньше, чем атлеты тяжелого веса.
Миякэ повторил рекорд мира - 375 кг. Он был 325 удовлетворен и
говорил, что готов к 385 кг. В этом никто не сомневался.
— Но, кажется, я допустил ошибку: слишком рано оставил тренировки, -
сказал он мне. - В толчке и особенно в жиме я чувствовал себя не
лучшим образом.
Бергер с суммой 367,5 кг завоевал второе место.
-Нужно наконец стать настоящим атлетом. К соревнованиям в Токио я
буду готовиться все 12 месяцев и докажу, что способен поднять 385
кг, - говорит он.
В Стокгольме поляки верили в успех Бажановского, а у нас были все
основания считать первым Каплунова. Однако он занял только третье
место. А неожиданным победителем стал Мариан Зелинский, который
закончил соревнования с суммой 417,5 кг.
В напряженной обстановке мирового чемпионата для психологической
подготовки спортсмена уже не хватает одного только тренера. Вот и
теперь за каждым спортсменом перед выходом его на помост
"присматривает" добрая половина команды. Возле Коно - Бергер,
Шеманский, Гарей. За Хуской неотступно ходит вся венгерская команда.
Крепкая дружба объединяет японцев. Поначалу все окружали вниманием
Миякэ, теперь, после победы, и он не отходит от своих товарищей.
Японские атлеты настраиваются очень своеобразно: они ходят по
помосту, затем останавливаются и с криком: "Усь!" - что значит
"вперед" - быстро подходят к штанге.
Курынов, Коно и Хуска начинают со 135 кг. Но только венгру удается
легко поднять вес. У Курынова похоже на срыв. Мы в недоумении.
В это время в зале появляется Власов - он несколько часов назад
прилетел из Москвы. Юрий подходит к Курынову, о чем-то недолго
говорит с ним. В третьем подходе зафиксировано 140 кг.
Коно не может взять этот вес. Зато Хуска успешно дублирует Курынова
и, ободренный успехом, выжимает 145 кг. Он прыгает от восторга, а за
кулисами попадает в объятия товарищей. Венгерский спортсмен впереди
на 5 кг. Курынов нервничает. Чтобы победить сейчас, нужна свежесть,
выдержка.
Кажется, нет предела энергии жизнерадостного, веселого Хуски. Он
поднимает в рывке 127,5 кг. Курынов опережает его на 2,5 кг. А что
же скажет Коно?
Выступление Томми уже почти не вызывает интереса у зрителей. За ним
внимательно наблюдают только те, кто был свидетелем его
блистательных успехов на протяжении 10 лет. После Рима он идет от
поражения к поражению. И все же не уходит с большого помоста, не
хочет уходить...
Курынов и Хуска показали в сумме по 437,5 кг.
Кто легче? Ведь на контрольном взвешивании был абсолютно одинаковый
вес - редкое обстоятельство в подобной ситуации. Проходят
томительные минуты, и венгры с грустью констатируют: Хуску подвела
кока-кола - он слишком много ее пил.
Это был первый чемпионат мира за 10 лет, когда мы не увидели фамилии
Коно даже в числе первых шести лучших атлетов.
Они были очень похожи друг на друга - венгр Дьезе Вереш и Рудольф
Плюкфельдер: оба очень спокойны, сдержанны, даже флегматичны. Но
получилось так, что победил венгр. Неужели у него оказалось больше
выдержки, целенаправленности, воли к победе? Нет, Вереш был сильнее
в полном смысле этого слова.
Его результаты в сумме 477,5 кг и толчке 187 кг были первыми
мировыми рекордами чемпионата.
В полутяжелой категории честь советских атлетов защищал Эдуард
Бровко.
Его соперники - экс-чемпион мира Иеренуш Палинский и Луис Мартин уже
показывали 480 кг. У Бровко результат был куда скромнее - 465 кг. Мы
не рассчитывали на его победу. Но своим выступлением он должен был
указать нашим атлетам полутяжелой категории путь, каким следует
идти, чтобы вернуть себе первенство.
Мартин и Марч начинают разминку задолго до выхода на помост. Мартин
тепло закутан. Держится он в стороне. Тренер Мюррей не отходит от
него. Марч флегматичен, он непрерывно жует резинку, разминается
тяжело и долго.
Палинский точен и осторожен в выборе веса. Тренеры держатся в
стороне.
— Вмешиваться в его дела опасно, мы его редко видим, он сам
готовится, - говорит мне тренер Бялас.
Только Марч выжимает 155 кг.
— В прошлом году мы остались без единой золотой медали, может быть,
сегодня ее добудет Марч, - с надеждой в голосе бросил Джон Терпак.
Но и на этот раз американские спортсмены не завоевали золота: в
третий раз чемпионом мира стал английский негр Луис Мартин.
Что же касается Бровко, то мы были довольны его выступлением. Он
отстал на 10 кг, но мы надеялись, что в ближайшее время он сможет
выйти на рубеж 480 кг.
Это мгновение было одним из тех, которые даже много лет спустя с
внезапной четкостью встают перед глазами.
Большой счастливый человек берет маленький диск, ставший рекордной
надбавкой, и целует его. Кто-то снимает с табло четыре цифры,
которые вместе обозначают 212,5 кг и несет их Власову. А он
прижимает их к груди... 557,5 кг, поднятых им в сумме троеборья,
поражают весь спортивный мир.
Власов - феноменальный атлет, глубоко индивидуальный во всем: в
своих победах и поражениях, радостях и огорчениях. Помню, зимой 1958
года его тренер пригласил меня прийти и посмотреть на тренировки
Власова в клуб "Строитель". Тогда я впервые увидел атлета.
Он хотел оставить у нас самое лучшее о себе впечатление, но
упражнения не удавались. Тогда Власов начал сетовать, что его
неправильно, слишком сильно массировали. Он выжал 140, поднял в
рывке 130 и неожиданно прервал тренировки:
— Я хочу встретиться с Медведевым. Я должен поднять в трех движениях
160, 145, 190...
Много времени провел я с Власовым в 1960 году, во время подготовки к
Олимпиаде в Риме. Воспоминания об этих днях настолько ярки, что
кажется это было вчера. На одной из контрольных тренировок Юрий
впервые зафиксировал в толчке 200 кг. Его лицо в этот момент
запечатлелось в моей памяти, как фотография, - бледное и почему-то
удивленное, с презрительной складкой у рта. Ян Спарре заплакал тогда
в зале возле помоста, на глазах у всех. А профессор Новиков,
присутствовавший на наших тренировках, повторял: "Талант!
Огромнейший талант! Интеллект побеждает!"
В Леселидзе Юрий подолгу купался в холодном осеннем море, когда на
берегу уже никого не оставалось. Вообще, он любил одиночество,
прогулки без спутников, иногда только с художником, отдыхавшим
где-то вблизи. Даже тренироваться он стремился один. "Меня
ошеломляет и изнуряет шум. Пропадает эстетика! По возможности
следует тренироваться отдельно".
Обремененный неимоверной физической и нервной нагрузкой, он старался
получить удовлетворение от своей силы, энергии, он наслаждался мощью
своих мышц и воли. Власов был неутомимым искателем, достигнув одного
рубежа, он пересматривал старую методику, разрабатывал новые способы
тренировок, которые наиболее эффективно способствовали бы
возбуждению 329 нервной системы, заставляли бы мышцы работать с
наибольшим напряжением. Он отдавал предпочтение нагрузке с
максимальной работой мышц. "Нельзя терять скоростных качеств, -
пояснял он. Обычный вес не развивает приспособляемости организма. Я
могу делать ограниченное количество упражнений, но с абсолютной
нагрузкой".
И он снова и снова один в пустом тяжелоатлетическом зале поднимал,
сотни, тысячи килограммов.
"Главные мои соперники и конкуренты в спортивной борьбе - это мои
собственные переживания", - говорил Юрий. Но его главный соперник
впервые дал о себе знать в Стокгольме: украинский богатырь Леонид
Жаботинский занял третье место. Нельзя сказать, что его выступление
прошло незамеченным, хотя от Власова' он отстал довольно
существенно. Но в олимпийском Токио именно Жаботинский будет стоять
на самой высокой ступеньке пьедестала почета, а Власов" который в
погоне за мировыми рекордами не обратил" внимания на соперника,
станет рядом, но немного ниже.
Власов пришел в спорт, опередив время. Его появление было началом
новой эпохи, он сам стал эпохой в спорте. Благодаря Власову
значительно возросла популярность не только тяжелой атлетики, но и
спорта вообще во всем мире.
Благодаря Власову впервые заговорили о фантастической сумме в
троеборье - 600 кг. Заговорили сперва несмело, а затем она захватила
человеческое представление, стала целью, достичь которую стремились
сильнейшие люди планеты.
Теперь я болен. Я редко вижу своих ребят, не могу пойти в
тяжелоатлетический зал, услышать звон железа на штанге, который
отзывается в моей памяти удивительной симфонией в честь человеческой
воли и силы. А временами мне до физической боли хочется увидеть
могучие вспотевшие тела, измотанные сверхчеловеческим напряжением,
их титаническую борьбу с громадой покорного металла, уставшие, но
решительные и мужественные лица. И когда в апреле 1969 года
штангисты разных стран съехались в Киев на международные
соревнования Кубка дружбы, я не удержался от искушения побывать во
Дворце спорта.
Это были счастливые для меня дни, хоть волнения мои намного
превзошли определенные врачами границы дозволенного. Все было, как
когда-то, и за столом рядом со мной сидел Михаил Михайлович Громов -
очень дорогой мне человек.
Мы провели с ним несколько незабываемых часов у меня дома, в
семейном кругу и обществе старых друзей. И, как всегда, Громов был
душой общества, ярчайшим собеседником и всеобщим любимцем.
Ему тогда исполнилось 70 лет. Еще в 1917 году он поднимался в небо
на так называемых "летающих этажерках", потом давал путевку в жизнь
новым самолетам, сконструированным советскими инженерами.
Впервые мир услышал о Громове в 1925 году, когда он осуществил
перелет по маршруту Москва - Пекин - Токио. Позже он облетал почти
всю Европу. Я уже вспоминал выше, что в 1923 году Громов стал
чемпионом страны по тяжелой атлетике в тяжелой весовой категории. Но
разве у него было время регулярно упражняться со штангой? Небо
властно звало его. Люди старшего поколения хорошо помнят
осуществленный им в 1929 году рекордный перелет на самолете "Крылья
Советов" вокруг Европы, и особенно полет совместно с А. Юмашевым и С
Данилиным по маршруту через Северный полюс в Америку Тогда были
установлены рекорды дальности полета, Международная федерация
авиационного спорта наградила Громова медалью Дялево. Напомню что
этой почетной награды удостоился потом первый летчик-космонавт Юрий
Гагарин.
Заслуженный мастер спорта, заслуженный летчик СССР,
генерал-полковник авиации, профессор - каких только званий и титулов
не было у Громова! Когда он читал на память своим густым приятным
басом стихи Омара Хайяма, свободно чувствуя себя в царстве
литературных шедевров, посторонний человек мог бы принять его за
автора или поэта. А немного погодя, услышав его соображения,
познакомившись с творческим и смелым полетом его мысли, - за
философа.
Что и говорить, Михаил Михайлович - человек необыкновенно одаренный.
Но среди многочисленных его способностей и талантов я особенно ценю
один - талант быть настоящим человеком, мужественным и одновременно
чутким, добрым, отданным до конца друзьям.
Воспоминания захватили меня при встрече с Громовым - ведь мы были
вместе на чемпионатах штангистов во многих городах мира, в частности
в Париже, были свидетелями невиданного триумфа Юрия Власова в
Риме... Воспоминания не оставляли меня и во время соревнований. Я
наблюдал их словно сквозь призму прошлого.
Вот чемпион Олимпиады в Мехико в легчайшем весе иранец Мохаммед
Нассири. Необыкновенно оживленный и подвижный, он всегда в гуще
событий. То он в окружении целой толпы любителей автографов, то уже
в другом месте примеряет перед фотокорреспондентами, украинский
венок из цветов и лент.
А вот на помосте тройка атлетов среднего веса: ленинградец Борис
Селицкий, киевлянин Владимир Беляев, поляк Норберт Озимек. В таком
порядке они "оккупировали" пьедестал почета в олимпийском Мехико, и
теперь двое из них исполнены честолюбивых желаний изменить этот
порядок, а Селицкого, конечно, он устраивает.
Озимек выступает в этом трио в роли нарушителя спокойствия. Азартный
поляк все время пропускает подходы, увеличивает заказанный вес и
держит в напряжении зрителей и соперников. И ему легко удается
вклиниться между нашими штангистами, но Беляева он не догнал. Беляев
поднимается на высшую ступеньку пьедестала почета, а на руках он
держит своего сына, который прибежал поздравить отца с победой.
Я припоминаю первую встречу с атлетом полусреднего веса Володей
Беляевым, совсем молодым еще парнем, но уже рекордсменом мира в
рывке. Подготовил его также молодой тренер Яков Криницкий, ныне
заслуженный тренер СССР, один из наставников сборной страны.
Жаль, но после этого выступления результаты Беляева ухудшились. Но
зрители увидели и тех атлетов, настоящие возможности которых
раскрылись позже. Яан Тальтс - его заметил тот же Яков Криницкий,
когда молодой эстонец в солдатской форме попал в Киев. Он очень
честолюбивый, Яан, и просто жить спокойно не может, когда кто-нибудь
впереди, когда кто-то выигрывает1 у него. Тальтс очень нервничает,
возбужден, ему безумно хочется установить мировой рекорд, чтобы
как-нибудь реабилитировать себя за то, что на олимпиаде уступил
финну Каарлу Кангасмиеми. Рекорд не состоялся. Тальтс еще удивит
спортивный мир своими достижениями, но позже, когда оставит
полутяжелый вес и перейдет в следующую категорию.
А пока что в последующей, первой тяжелой, необыкновенно удачно
выступает ворошиловградец Юрий Яблоновский, также мой давний
знакомый. Настойчивый, волевой, он со стоном берет штангу на грудь,
неимоверным усилием толкает ее вверх, и зрители горячо приветствуют
победителя, отдавая должное его мужеству. Тогда он, уже не первой
молодости атлет, подняв в сумме троеборья 522,5 кг, установил новый
рекорд Украины. Был ли тогда в зале хотя бы один специалист, который
поверил бы, что через некоторое время Яблоновский улучшит этот
рекорд на... 37,5 кг! Или второй тяжелый вес. Я. слышал, как тренеры
скептически оценивали возможности библиотекаря из 333 Брюсселя Сержа
Рединга. Конечно, второй призер Олимпийских игр в Мехико, прекрасные
физические данные. Но техника слабенькая. Особенно в рывке, и
переделывать ее, вероятно, поздно.
Как неожиданно, как резко изменилось все с тех соревнований. Серж
Рединг стал вторым атлетом, который покорил 600 кг, а тогда в Киеве
показал скромную сумму - 530. Столько же набрал Василий Алексеев,
который был легче Рединга. На него также мало кто обратил внимание.
Все связывали надежды на заветные "600" с именем Леонида
Жаботинского.
Но именно Василий Алексеев первым поднял эти давно ожидаемые
килограммы, именно он стал провозвестником новых бурных событий в
нашем виде спорта.
Третьим, кому покорилась эта сумма, стал постоянный "дублер" Леонида
Жаботинского Станислав Батищев.
Разве можно было предвидеть такое развитие событий, такие
фантастические результаты, рекорды! И какую новую магическую цифру
будут считать рубежом человеческих возможностей? Неужели 700?
Страшно даже подумать. Но круглые цифры так пленяют человеческое
воображение.
Когда-то я иронически относился к людям, которые украшают стены своих
квартир фотографиями, на видных местах выставляют дорогие для них
сувениры. Мне казалось, что все это очень интимные вещи, к которым
следует обращаться только при случае. А теперь мой кабинет
напоминает маленький музей, где выставлены ордена, спортивные
медали, кубки, различные памятные знаки. И куда ни глянешь - всюду
висят фотографии. Я придумал для себя целый мир воспоминаний. Каждая
из этих вещей, даже какая-нибудь мелочь, вызывает в воображении
период жизни, исполненный счастья активной деятельности.
Вот это - мой первый кубок, и ранняя молодость, и невыразимые мечты
и надежды, такие красивые, как зеленые склоны сказочного города,
который залюбовался своей красотой в днепровском зеркале воды.
Вот я несу знамя на большом физкультурном празднике в столице нашей
Родины.
Вот эта медаль вызывает воспоминания о розовом городе у подножия
Арарата и незабываемое путешествие по дорогам Кавказа в веселом
обществе богатырей.
А эта фотография сделана в редакции "Юманите". Она переносит меня в
Париж, где я впервые защищал честь советской тяжелой атлетики*.
Фотографии известных атлетов - преимущественно в момент триумфа, со
штангой, поднятой над головой. На некоторых штангах совсем мало
стальных дисков - даже удивительно, что "было время, когда люди
восторгались такими мизерными результатами, тратили на них столько
красивых слов и громких эпитетов. А другие штанги аж прогибаются под
тяжестью. Но лица атлетов одинаково отражают огромные волевые
усилия, тела их застыли в максимальном напряжении. И символом
человеческой силы и воли, символом победы над непокорным металлом
является штанга, поднятая над головой.
Я смотрю и смотрю на стены своей комнаты, и события пробегают предо
мною, как в калейдоскопе. Все быстрее и быстрее сменяются картины, и
я едва успеваю рассмотреть их. Я ясно вижу старого Гоберца на манеже
и величественную фигуру Ивана Поддубного, вижу залитый огнями
праздничный зал в Кремлевском дворце и возрожденную Варшаву, вижу
мудрое лицо Марселя Кашена и печальный взгляд маленького укротителя
в каирском зоопарке, вижу своих собратьев - живых и мертвых,
атлетов, которых готовил к соревнованиям и за которых переживал, и
старую гадалку из далекого детства.
И мне хочется начать все сначала...
В галерею Атлета...
