ГЛАВА 8
Сказки
из «Тысячи и
одной ночи»
В 1950 году на чемпионате мира в Париже
представители Египта оставили далеко позади команды США и СССР.
Быстрая гортанная речь египтян, мощные, оливкового цвета красивые
тела, стремительность и темперамент, молитвы перед подъемом на
помост — все это вызывало огромный интерес зрителей. Экспансивные
французы не скупились на эпитеты: «фараоны», «чудо-люди»,
«таинственные жрецы» и т. д.
Весной 1954 года мы получили приглашение от
египетской федерации тяжелой атлетики посетить их страну и провести
там матч с национальной командой. Это была первая встреча наших
спортсменов на Африканском континенте. Какой же он, Египет?
Гигантские пирамиды с таинственными лабиринтами, бескрайние пустыни
с караванами бедуинов, желтый Нил со страшными аллигаторами... Все
эти картины заимствованы из учебников географии и приключенческих
книг. Тогда еще редко можно было услышать рассказ живого человека,
побывавшего там...
Летим в Каир. Никто не спит. Самолет
бросает от земли до самого неба — вверх-вниз. За окнами темные
клочья туч, они совсем рядом; не видно даже сигнальных лампочек на
крыльях и розового огня моторов. Кругом сплошной мрак.
«Каждое путешествие на нашем самолете —
неповторимое ощущение. Звезды нежно шепчут «доброй ночи»; высокое,
мягкое кресло медленно откидывается назад, и вы погружаетесь в
заоблачное царство». Вряд ли кто-нибудь в этот момент вспомнил
обольстительный текст рекламы авиакомпании. Даже ослепительная
улыбка стюардессы, ко всему привыкшей, потускнела.
Вскоре мы увидели звезды. Из кабины вышел
улыбающийся командир корабля:
— Это был хамсин — горячий ветер из
Ливийских пустынь. Все из-за него.
Звезды за иллюминатором становятся
разноцветными, большими и маленькими. Самолет идет на посадку. Каир.
- «Кто не видел Каира — не видел мира. Его земля — золото, его Нил —
диво, женщины его — гурии, дома в нем — дворцы. А воздух там ровный,
и благоуханье его превосходит и смущает алоэ...» (Из «Тысячи и одной
ночи»).
Служащие аэродрома, бросив работу, окружают
нас. Их темные лица сливаются с темнотой
ночи. Они улыбаются. «Салам, Саида», — говорят они. И еще много
гортанных слов. Все смотрят на нас с удивлением и опять улыбаются.
Едем в отель. Улицы ярко освещены, но все
же ночь — не лучшее время для первого знакомства с городом. Торгуют
мелкие магазины и фруктовые лавки. Хотя мы и не ощущаем в воздухе
ароматов, обещанных сказками Шехерезады, зато вдыхаем реальный и не
менее прекрасный аромат лимонов, мандаринов, апельсинов
и еще бог знает каких восточных плодов. Мчат машины. Важно
вышагивают верблюды, равнодушные к окружающей
суете, сохраняя свое тысячелетнее мудрое
спокойствие.
Вот и легендарный Нил. К набережной
пришвартован пароход.
— Отель «Арабия», здесь вы будете жить, —
говорит Ради, тренер египетских атлетов. — Он не из лучших, но такие
отели популярны среди туристов. Жить на воде очень приятно. Ведь у
нас ужасающая жара. Завтра вы убедитесь в
этом.
Великан негр из Судана приглашает нас в
ресторан попробовать восточные фрукты.
Все ново, удивительно, необычно, Восточная
ночь над темным могучим Нилом была прекрасна.
Проснулись мы ране. Не потому, что спали на
новом месте (мы успели привыкнуть к этому). Нас разбудил не восход
солнца, не освежающая прохлада утра — все было гораздо прозаичнее:
нас разбудили москиты. Никто не предупредил, что на ночь нужно
закрыть иллюминаторы или подвесить над кроватью сетку. Больше всех
досталось Медведеву. Тело его было будто побито оспой: все покрылось
красными точками.
За завтраком мы с радостью встретились с
земляком — художником Герасимовым. Он только
что приехал из Индии. «Я тороплюсь как могу. Здесь все так необычно
— природа и люди!»
Молча и очень пластично передвигаются между
столиками рослые, исполнительные официанты. Они в длинных белых
юбках-галаби, красных фесках и без конца кланяются посетителям.
Среди большого количества салфеток, тарелок, сверкающих приборов
появилась, наконец, тарелочка с апельсином и чашечкой кофе. Мы не
без удовольствия проглотили все это и выжидательно посмотрели на
официанта. Тот понимающе кивнул и принес несколько бутылок кока-колы.
Ожидания были напрасны. Завтрак окончен.
Вот оно что! Оказывается, средства
спортивной федерации не позволяют обеспечить нас необходимым
питанием, Не обижая хозяев, мы тактично предлагаем часть своих
средств — нужно же что-то делать! Ради, президент египетских
тяжелоатлетов, в смущении и в восторге:
— Это верх благородства. Так могут
поступить только русские! Я сообщу об этом в прессу.
Вскоре завтрак был отрегулирован на
отечественный манер. Ленч, оказывается, пришелся не по вкусу не
только нам. В том же ресторане сидел пожилой араб в европейском
костюме и национальном головном уборе, напоминающем феску. Ему
подали то же, что и нам. Ни слова не говоря, он взял поднос и все,
что на нем было, выбросил в Нил. Затем положил на стол фунтовую
банкноту. Официант принес ему какую-то восточную еду, которая вкусно
пахла, и чашку ароматного кофе.
У Каира Нил мутный,
совсем не такой, как поют о нем египтяне. Говорят, что голубой он
только сверху. Купаться здесь неопасно: прожорливых аллигаторов
давным-давно уже нет. Они ушли вверх по течению.
«Долина Нила — сад», — сказал Геродот.
Здесь можно собирать три урожая в год. Впоследствии мы
останавливались у некоторых деревень. Голые, с одними только
набедренными повязками, работают феллахи. Они очень худы и очень
грациозны на фоне огромного испепеляющего солнца. Как ожившая
графика.
«Кто не видел пирамид, тот не имеет права
судить о Египте», — говорят египтяне.
Пирамиды — это визитная карточка страны.
Люди, как муравьи, копошатся у каменной громады, поседевшей
от времени. Снуют фотографы, щелкают любительские аппараты.
Обливаясь потом, туристы карабкаются на большие каменные плиты,
уложенные в пирамиды, чтобы запечатлеть себя на снимке. В особом
почете здесь смирный, послушный, извечный спаситель бедуина верблюд.
На нем цветной ковер и очень красивое седло.
Он стоит здесь целый рабочий день презирая
выстроившиеся в тени роскошные лимузины.
Целый день взбираются на него туристы: толстые, худые, мужчины и
женщины. Потом фото с гордостью можно будет показывать родственникам
и знакомым.
В течение 20 лет 100 тысяч рабов строили
пирамиду Хеопса — невиданное сооружение, созданное для бессмертия
фараона и внушения подданным его власти и силы. Нужно было 10 лет,
чтобы только построить дорогу, по которой перевозили каменные глыбы
Аравийского хребта.
Тысячелетиями стояли пирамиды, засыпанные
песком. И прежде, чем их вновь вернуть к жизни, теперь уже как
драгоценные исторические реликвии, человечеству пришлось поплатиться
жертвами. Многие, проникнув в лабиринты, ведущие к усыпальнице
фараонов, погибли там, не найдя выхода. Их тайну знали только
верховные жрецы.
Пирамида огромна и спокойна. Когда-то она
была покрыта белым полированным камнем. От
времени она стала серой, будто поседела, с
глубокими морщинами — впадинами между плит. У
темного входа в усыпальницу толпятся туристы.
Все, что я когда-либо
читал о пирамидах, мгновенно оказалось стертым, смятым громадой
серого камня и величием 24-метровых колонн диаметром четыре метра в
аллее сфинксов. Все здесь говорят тихо или совсем не говорят, хотя
этого не требуется от туристов. Здесь господствует История, и люди
своим безмолвным восхищением отдают ей дань. И будто иронично
слушает из глубины веков Рамзес II монотонный голос гида,
повествующего о его славе. Раб собственного величия, раб самого себя,
величайший самодур древности сгонял сюда тысячи людей, чтобы
построить эти немыслимые колоннады из камней, которые не может
поднять ни один подъемный кран.
В рай фараоны снаряжали себя основательно —
ничего не скажешь. Но люди все равно добирались до их последнего
пристанища и безжалостно растаскивали драгоценности. И вот появился
Тутмос I, которому суждено было стать основателем Города мертвых —
Долины фараонов. Он приказал вырубить свои покои в недрах гранитных
скал и тщательно замуровать вход. Это был первый дом в Городе
мертвых. В двадцатых годах нашего столетия была обнаружена
единственная неразграбленная усыпальница фараона. Восемнадцатилетний
Тутанхамон ничем не успел прославиться, и
потому похоронили его без особых почестей. Но разнообразные предметы,
найденные в его гробнице, заполнили огромный коридор с боковыми
галереями и комнатами в Каирском музее.
В музее за отдельную плату можно посетить
комнату, где сохраняются мумии фараонов. Их нашли в конце XIX века в
расщелине, пробитой в отвесной скале. Черные мумии, как негативы тех
властителей, имена которых сберегла история: Рамзес Великий, Тутмос
I, его дочь Хатшепсут. Властная и честолюбивая, она правила страной
двадцать лет. Непосредственным преемником Хатшепсут на египетском
троне был фараон Тутмос III (их статуи в музее оказались почти рядом).
После ее смерти Тутмос III, тихий и смирный, неожиданно поразил всех
своей храбростью и способностями полководца. Его, знаменитого
завоевателя, историки называют древним Наполеоном.
Недалеко от пирамид в долине стоит сфинкс.
Глаза сфинкса, чуть ироничные, скрывают многовековую тайну, как
глаза Джоконды.
Кто-то предложил сделать площадку на
верхушке пирамиды и лифт, который бы поднимал туда туристов. Бизнес
не дает покоя даже усопшим фараонам.
У сфинкса на камнях
отдыхает неболыдая группа мужчин и женщин в шортах. Один их них
отбивает кусок глыбы. Отлетающие кусочки туристы прячут в сумки —
это, пожалуй, самые ценные сувениры. Полицейский резким, сердитым
голосом что-то говорит туристам.
— Растащат все. Им только дай волю, они всю
пирамиду увезут в Европу.
Мы с сожалением смотрим на маленькие
кусочки древнего камня. Только что мы хотели сделать то же
самое.
— Вы особые гости. Вам можно, —
доверительно наклоняется к нам полицейский. — Берите самую большую
глыбу: вам это по плечу. Берите, мы не заметим.
В Каир мы возвращаемся в сопровождении
группы египетских офицеров, которые взяли над нами шефство. Я смотрю
на молодые, красивые лица воинов, которые не так давно изгнали из
своей страны современного фараона — короля Фарука, и думаю о том,
что древняя страна пробуждается к новой жизни.
Каир — город контрастов. Даже климат здесь
такой: днем нестерпимо жарко, ночью холодно. Фешенебельные отели,
рестораны, коттеджи, особняки египетской знати, здания посольств —
все это новый Каир. Старый город — это узкие улочки, кварталы
ремесленников, грязные казармы, жилые дома без элементарнейших
удобств, санитарных условий.
Я никогда не видел более назойливых
продавцов, чем в Каире. Они преследуют вас на протяжении нескольких
кварталов, дергают за рукав, пока, наконец, не затянут в лавку.
Удачная торговля хозяина — это заработок
продавца.
Осматривая город, мы зашли в Каирский
зоопарк. Его огромная территория одновременно является ботаническим
садом, в котором представлена почти вся африканская флора. Жители
египетской столицы приезжают отдыхать в зоопарк целыми семьями.
Условия для отдыха прекрасные — здесь есть каналы, искусственные
водопады, небольшие озера. Звери находятся в
клетках с искусственными скалами, специально посаженными деревьями —
это помогает им легче переносить неволю.
Возле такой вот большой клетки со львом
сидит маленький грустный мальчик. Время от времени он просовывает
палку между железными прутьями, чтобы рассердить зверя и заставить
его подняться. Тогда видно, что правая рука мальчика искалечена.
Такая у него работа: посетители зоопарка хотят видеть
разъяренного льва, они не любят, когда
хищники спят, крокодилы прячутся в воде, а кобры заползают далеко в
камни. Отец мальчика — суданец — охотник на львов. С раннего детства
сын сопровождал отца в его опасных походах. Мальчику посоветовали
остаться работать в зоопарке. Теперь маленький суданец, как лев,
находится в неволе. Они подружились. Однако царь зверей не всегда
понимает человека, не властен над своими инстинктами, даже когда
речь идет о друге. Об этом красноречиво говорит рука ребенка.
Лев, походив немного по клетке, покорно
посмотрел на мальчика и лег в углу. Маленький
укротитель тоже отдыхает. Он тихонько напевает что-то, смотрит
куда-то вдаль. Быть может, видит там свой бедный, но такой желанный
отцовский дом.
Наши выступления вызвали огромный интерес
всего Каира. Мы интересовались, что о нас пишут. Каждый раз,
возвращаясь в отель с утренней прогулки, мы встречали продавца газет
и его сына. Маленький Рогап помогал отцу. Мы угощали его шоколадом,.
конфетами. Принимая подарки, он прикладывал руку к сердцу, звонко
смеялся и что-то лопотал на своем языке. Он мог читать газеты,
несмотря на то, что в школе не учился. Перед отъездом мы купили ему
несколько книжек с веселыми, прекрасно иллюстрированными рассказами.
Интерес ко всему советскому в Египте
огромный. Студенты интересуются новинками
советской литературы. Мы тоже спрашиваем:
— А кого из наших писателей в Египте знают
лучше всех?
— Максима Горького. Этот писатель хорошо
знал жизнь египетской бедноты.
— Простите, но Горький никогда не писал о
Египте.
— Ну и что ж, бедняк везде живет и думает
одинаково.
Перед соревнованиями Саид Ради на заседании
судейской коллегии просил судей быть объективными и строго соблюдать
спортивную этику. Он сказал мне:
— Мы давние знакомые. Я всегда судил
объективно, вы знаете. Сейчас я немного боюсь за своих коллег. Наш
народ темпераментный, мы дома, и всем нам хочется добиться победы.
На баскетбольной площадке, принадлежащей
крупной спортивной организации «Гизири», аплодисменты, возгласы. И
вдруг свист и хохот. Ради спешит объяснить, что свист — это одно из
проявлений восхищения.
Жители с восточным темпераментом приветствуют выход атлетов. Вот к
штанге подходит Кадр эль-Туни — брат знаменитого чемпиона. Сотни
голосов желают ему удачи. Голова обращена к небу, традиционная
молитва — все как у брата. Однако мастерства брата ему явно не
хватает.
Уже после первых выступлений перевес наших
атлетов был очевиден. Это поняли зрители и всю силу своего
темперамента отдали своим гостям. 7:0 в нашу пользу — эти цифры
достаточно красноречивы. В легчайшем весе победил Владимир
Вильховский с суммой 305 кг. Николай Саксонов в троеборье — 335 кг.
Но, пожалуй, самой большой симпатией у
зрителей пользовался Дмитрий Иванов. Он
установил два новых мировых рекорда: в толчке
— 147,5 кг и в сумме троеборья — 377,5 кг, оставив далеко позади
Халифа Гоуду, экс-чемпиона мира. Федор Богдановский с суммой 395 кг
оторвался от Туни на 18,5 кг. Трофим Ломакин показал 425 кг,
опередив Абд аль-Крайма на 55 кг! В полутяжелом весе Аркадий
Воробьев показал 427,5 кг. Результат Мухамеда Ибрагима Салеха —
407,5 кг.
Финалом триумфальной победы наших атлетов
был поединок Алексея Медведева и Ибрагима
Гариба. У Медведева — 452,5 кг, у Гариба —
380. Таких разрывов в результатах не было ни на одном соревновании.
— Тяжелая атлетика, борьба, баскетбол,
плавание у нас очень популярны, — говорит Саид Ради. — Но не
осталось ни одного сильного спортсмена. Помните, были времена, когда
египтяне увозили половину золотых медалей с мировйх чемпионатов. Нет
массовости. Не каждый может посещать наши спортивные клубы...
Действительно, таких клубов, как «Гизири»,
много, но вступить в них может далеко не каждый. Клуб этот занимает
несколько квадратных километров. Здесь можно промчаться на гоночном
автомобиле, испытать резвость хорошего арабского скакуна, поиграть в
травяной хоккей, сыграть в кегли и заодно поговорить о делах, выпить
виски, не выходя из бассейна, получить восточный массаж, попытать
счастья в рулетку. А после всего полакомиться изысканными сладостями,
слушая прекрасную музыку.
Одна за другой подъезжают машины. Это члены
клуба. Они приезжают сюда в основном вечером, когда не так жарко.
Выступающий в «Гизири» должен заручиться
тремя рекомендациями состоятельных и авторитетных членов клуба и
уплатить 40 египетских фунтов — это почти восьмимесячный заработок
рабочего. Помимо этого, каждый месяц нужно вносить взнос в размере 5
фунтов.
Помню еще один спортивный клуб — «Гелиолида».
Мы быстро подружились с неграми — служащими клуба. Мы
отказались от их услуг: сами надевали на штангу диски, отказались от
дежурства с чашечками кофе, которые они держали почтительно во время
тренировки. Хозяин был удивлен: он ведь хотел, чтобы было лучше
чтобы русские остались довольны.
Однажды в клубе выступали знаменитые
сестры-танцовщицы. Сочетание удивительного танцевального и
драматического мастерства поразило нас. Потом разрисованный и
обвешанный украшениями негр под глухие удары барабана исполнял танец
суданского племени. Он, по-видимому, изображал охоту, борьбу
человека со зверем и торжество победы. После этого актер подошел к
нам. По его иссиня-черному с татуировкой лицу катились крупные капли
пота.
— Первый раз в жизни вижу русских. Ваши
аплодисменты для меня счастье, — сказал он.
Автобус мчится по узкой асфальтированной
дороге, что вьется между небольшими песчаными холмами. Едем в другую
столицу Египта — Александрию. Кое-кто из нас разочарован: почти
совсем нет экзотики. Ни оазисов, ни караванов, ни бедуинов. Зато
сколько угодно рекламы. Особенно много щитов на все лады прославляют
кока-колу и пепси-колу. За много километров видно огромное
вращающееся колесо — это реклама новой марки машины: «Каждый может и
должен иметь автомобиль»! Императивный и категорический тон этого
заявления аж дух захватывает.
Первое, что мы увидели в Александрии — это
владения бывшего короля Фарука. Его дворцы и дачи, превращенные
теперь в музеи, являются воплощением многовекового строителыюго
опыта и трудового гения народа.
Более всего впечатляет летняя резиденция.
Красота, богатство внутреннего убранства нескончаемых
помещений: кабинетов, гостиных, банкетных залов, туалетных
комнат, спален — превосходят все представления о роскоши.
Нам показывают его любимый павлиний
питомник. Ныне все звери, которые здесь обитали, переданы в зоопарк.
Осталиеь только искусственные водоемы, скалы, пещеры за высокой
железной оградой. Король любил завтракать в приятном обществе львов.
Им бросали мясо коров, коз, буйволов.
В гардеробе — сорок мундиров последнего
монарха. Здесь формы едва ли не всех полков королевских вооруженных
сил Египта. Сверкая галунами, висят мундиры французской, итальянской
и других армий.
— Эти экспонаты теперь будут единственными
чужеземными мундирами в нашей стране, — говорит Ради.
Александрия — город старых
тяжелоатлетических традиций. Чамс, Фаяд, Ибрагим, Хамуда — все они
из этого города. Мы снова победили со счетом 7:0. В особенности
понравилась зрителям уверенная и спокойная манера выступления Федора
Осыпы, который вплотиую приблизился к мировым рекордам и легко
обошел египтянина Салеха.
Во время соревнований Рафаэль Чимишкян
установил новый мировой рекорд в полулегком
весе: 342,5 кг!
В Александрии мы познакомились
с известным в прошлом спортсменом, чемпионом Олимпийских игр 1936
года Ибрагимом. Теперь он работал уличным разносчиком кофе. А
чемпион мира 1950 года Файяд устроился несравненно лучше. Он оставил
спорт, открыл большой магазин и мог позволить себе иметь четырех жён.
Снова Каир. Мы сидим на балконе советского
посольства с Туни и молча смотрим в темные
воды Нила. Он вспоминает 1936 год, Германию, Берлин, где проходили
Олимпийские игры. Тогда впервые он увидел спортивный мир своими
феноменальными достижениями. В году Международная федерация тяжелой
атлетики получила для утверждения сенсационный протокол:
девятнадцатилетний Туни установил у себя дома мировые рекорды в
полусреднем весе в жиме—112,5 кг, рывке— 115, толчке— 147,5.
Это были очень высокие результаты, и
руководители федерации, не поверив протоколу, решили подождать, пока
собственными глазами не увидят феноменального атлета.
Он доказал свое право называться
рекордсменом мира на Олимпиаде в Берлине. Гитлер, Геринг, Геббельс
пришли посмотреть на победу представителя «арийской расы» Рудди
Исмаера, который выступал в этом весе. Но уже после рывка
разочарованный фюрер со своей свитой покинул соревнования. Исмаер
потерпел поражение во всех трех движениях. «Мышечное чудо» — Туни
подтвердил свои исключительные возможности и даже превысил
достижения, которые так поразили Международную федерацию. Он поднял
в сумме троеборья 387кг (117,5 + 120+150).
«Великий аллах дал Туни невиданкую силу, и
не будет человека на земле, который превзойдет его», — писали в те
дни египетские газеты. Что ж, тогда еще никто не слышал о киевлянине
Григории Новаке...
Когда Туни не смог уже выступать, ему долго
не удавалось найти работу. Его назначили чиновником ведомства по
делам физической культуры, но потом уволили, ссылаясь на его
малограмотность.
— Наши скоро поедут в Москву, — говорил
Туни, не глядя на меня. — Хочется, хотя бы мельком взглянуть на этот
город. Но кому я сейчас нужен, кто оплатит мой проезд, где взять
такие деньги!
Да, мы не увидели его среди египетских
тяжелоатлетов, вскоре посетивших Москву, Ленинград и Киев. В 1956
году я с огорчением узнал, что Туни умер.
13 апреля наша делегация вылетела в Ливан.
Под нами Суэцкий канал, красивый и сверкающий как зеркало,
вставленное в огромную земляную раму, и вскоре увидели Бейрут. Его
красота побуждает даже бывалых путешественников зачарованно
рассматривать все вокруг. Небесная голубизна сливается с
неправдоподобно синим морем, и на этом фоне где-то на горизонте,
будто в сказке возникает бело-розоватое пятно, которое, постепенно
увеличиваясь, обретает контуры прекрасного города.
Нас не встречали. Пограничники
сочувствовали нам и ругали на чем свёт стоит руководителей
спортивной федерации. Прошло 10, 20, 30 минут, а за нами никто не
приезжал. Позже выяснилось, что устроители наших выступлений
получили непонятную телеграмму, которая сообщала, что мы еще на
неделю задержимся в Каире. Нужно было что-то делать. Нас усадили в
машину, напоминающую грузовое такси, и повезли в посольство. Оттуда
кому-то позвонили, и через полчаса мы увидели смущенные и удивленные
лица тех, кто пригласил нас. Они извиняются, кого-то ругают, а тем
временем машина везет нас в отель «Биарриц».
— Вы первые русские в моем отеле, — говорит
хозяин. — Вам здесь будет очень хорошо.
Этот отель рассчитан на богатых туристрв.
Название свое он получил в честь известного французского курорта,
расположенного недалеко от испанской границы. Кафе, что занимает
первый этаж, отделано по мотивам тавромахии. На стене огромная
голова горного быка с бандерильею, вонзенной в шею. Официанты и
швейцары в черных плоских шляпах и красных куртках, подобны
тореадорам.
Моря называют желтыми, красными, черными.
Море, которое я вижу из окна гостиницы, по-настоящему синее. Совсем
как на лубочных картинках. Слева — заросли гигантских
кактусов-опунций и песчаные дюны, между которыми в пещерах,
превращенных в жилища, живет беднота Бейрута. Смуглые женщины в
пестрых шальварах несут на головах
раскрашенные глйняные кувшины.
Утром, сидя за изысканно сервированными
столиками, мы не без ироничных усмешек ждали повторения каирского
ленча. К счастью, страхи оказались напрасными. Официанты принесли
большие блюда ароматных бананов, яблок, гранатов. Потом на тележке
подвезли нашпигованного и зажаренного барана.
— Почти по-кавказски, — обрадовался Рафаэль
Чимишкян.
Бейрут застроен хаотично, и ориентироваться
в лабиринте его улиц тяжело. Но каждая из них непременно выведет в
порт, к морю. Здесь днем и ночью бурлит жизнь. Множество контор,
складов, автомобилей, сплошной поток фруктов, оливкового масла,
шерсти, шелка, который идет отсюда во все концы мира, разнообразная
морская братия, бойкие докеры — все это создает очень своеобразную,
красочную атмосферу восточного порта. Одновременно облик этого
портового и курортного города определяется давними интересами
капиталистических компаний Америки и Западной Европы. В центре
города почти не встретишь прохожего в национальной одежде.
Автомобилей так много, что хочется разгрести их руками. Туристские
проспекты, нацример, так рекламируют Бейрут: «Свежая, богатая
витаминами еда станет источником динамизма для каждой клетки вашего
желудка. Ваш интеллект найдет - стимулирующий фактор в великом
множестве впечатлений. Здесь вы узнаете какие угодно виды климата.
За каждым поворотом в горах вас ждет новый ландшафт. Долины зовут
разбить в них лагерь. Видели ли вы что-либо прекраснее, нежели сосны,
за которыми просматривается море. Полосатые гиены, шакалы в горах,
сирийские медведи и райские птицы — все это наполнит ваше
путешествие особенной экзотикой». Ливан — это восточная Швейцария,
действительно чарующий край, и путеводители не преувеличивают его
пленительной красоты.
Во время парада нас приветствовал маленький,
лысый, невзрачный мужчина. Он очень богат — владелец банка,
ипподрома и богатейшей конюшни. Он рассказывал, что недавно подарил
10 арабских скакунов королю Саудовской Аравии. А тот, в свою очередь,
преподнес ливанскому банкиру саблю в золотых
ножнах, с золотым эфесом, украшенную бриллиантами. Оказывается,
нашим приездом в Ливан мы во многом обязаны ему. Его называют «Фараоном».
Он принял нас в своей вилле, которая находится в центре города.
Фараон увлекается стариной. У него есть даже подлинники рукописных
сур Корана (сур — стих). Эта громадная ценность находится под опекой
государства. Фараон не имеет права продать суры никому кроме
государства, а государство не имеет денег, чтобы купить их.
Финансист, эксплуататор, меценат спорта, он
поддерживает движение за мир и за дружбу с Советским Союзом. Он
прятал рабочих, которым угрожал арест, принимал участие в
национально-освободительном движении. Местные власти никогда не
знают, что Фараон собирается выкинуть или с каким заявлением
выступить. Извилистая дорога ведет нас в горы — что-то похожее на
Крым. Где-то далеко внизу, за частоколом деревьев — море. Мы едем в
солнечный город Баальбек, расположенный недалеко от сирийской
границы.
Наше выступление состоялось на стадионе «Пале
де спорт». На черном небе сияли звезды.
Помост был освещен юпитерами. Никогда еще не было у нас такого
экзотического выступления.
Новый мировой рекорд в толчке — 142 кг —
устанавливает Николай Саксонов. А легковес Федор Никитин в жиме
показывает 117,5 кг. Аркадий Воробьев установил два всесоюзных
рекорда: в сумме 442,5 кг, в толчке — 174,5 кг; Федор Богдановский
показал 377,5 кг.
На следующий день
президент Камиль Шамун принимал нас в своем
дворце. Саксонову и Никитину он лично вручил национальный орден
Ливанского кедра. Руководителю делегации Петрову он поднес бокал
шампанского. Я подчеркиваю «лично» потому, что все, что делает
президент на Востоке сам, — высшее проявление уважения. По пятницам
он никогда не пьет вина, но сегодня выпьет бокал шампанского, чтобы
доставить нам удовольствие.
Мы покидали Египет и Ливан, переполненные
впечатлениями и добрыми воспоминаниями. И вместе с тем ничто не
смогло компенсировать нашего чувства разочарования, которое осталось
после соревнований.
Где былое величие загадочных арабских
атлетов? Почему мировые рекорды этих великолепно тренированных
атлетов с темпераментным стилем, отточенными и быстрыми движениями
все перекрыты и почему среди них сейчас нет ни одного, кто бы в
состоянии был вернуть славу своему спорту?
Возможно, ответ заключался в трех словах:
современные методы тренировки. За исключением Туни, египетским
тяжелоатлетам всегда не доставало скрытой мускульной силы для
надежного фиксирования поднятого веса. Правда, они очень техничны,
но этого недостаточно: «дополнительная сила», которой им не хватало,
требует специальных тренировок. А быть может, сказываются
религиозные установки: в течение месяца ромадана мусульманам
позволяется есть только один раз в день. Однако раньше было то же
самое...
В прошлом египетские методы тренировок
признавали все штангисты мира. Теперь тяжелоатлетическая наука
сделала большой шаг вперед, а египтяне остались на прежнем уровне.
Скорость — это хорошо, но она должна сопровождаться все более
возрастающей силой. Если бы Халиф Гоуда имел достаточную физическую
силу, он непременно стал бы достойным соперником самых сильных.
