К "дяде Ване".
Начало девятисотых годов - пора повального
увлечения борьбой в России. Борются всюду - мальчишки на пыльных
улицах и взрослые на ярмарочных площадях, меряют силу в рыночных
балаганах и каменных мешках городских дворов. Не было кочевой.
цирковой труппы без борцов и силачей, гнувших железо и рвавших цепи,
жонглировавших громадными,. часто бутафорскими гирями.
Поясная борьба - одно из любимых народных
развлечений - стала непременным номером цирковой программы. Благо, и
особого реквизита для нее не требовалось. Был бы только прочный пояс -
кожаный, матерчатый - все равно. Да и сама техника борьбы была проста.
Вставали борцы друг против друга, крепко упершись ногами в пол, брали
друг друга за пояса или кушаки. А там - "кажи силу". Не отрывая рук от
пояса, старайся положить противника на обе лопатки.
Непревзойденным мастером борьбы на кушаках
был многократный чемпион мира, "чемпион чемпионов" Иван Поддубный.
"Спортивной купелью" этого русского феномена стал цирк
Бескоровайного,. приехавший на гастроли в Феодосию, где Поддубный в ту
пору работал портовым грузчиком. Цирк, как водится, показывал поясную
борьбу. И грузчик Иван Поддубный, упросивший антрепренера принять его
в состав чемпионата, в первый же вечер стал триумфатором, положив
одного за другим всех его участников в том числе и будущего чемпиона
мира по французской борьбе Георга Луриха.
Лишь с Петром Янковским, выступавшим под
именем "Урсус" - медведь, - схватка Поддубного закончилась ничейным
результатом. Знаменитый "Урсус" весил более девяти пудов-такого с
места не стронешь, - да и был куда опытнее новичка Поддубного, знал
толк в борцовских приемах. Он прославился в спортивном мире России
победами над чемпионом мира болгарином Николой Петровым, европейскими
знаменитостями немцами Фоссом и Гассеном.
Тем временем в Европе стала все больше
входить в моду греко-римская, она же французская борьба, та что ныне
именуется классической. Завоевала она и. Россию - ее спортивные
подмостки и уж конечно цирковые арены. Это было повальное увлечение, с
быстротой пламени охватившее страну. Не было мало-мальски крупного
города, где бы не проходили борцовские чемпионаты. Любовь к этому виду
спорта овладела всеми, не исключая и русскую интеллигенцию.
Кого только ни перевидал борцовский ковер в
эту пору! Французы и турки, шведы и немцы, негры и итальянцы, чемпионы
и экс-чемпионы, аристократы и бурлаки - все, кто был наделен силой,
выступали в цирках.
Но обычная борьба показалась вскоре зрелищем
пресным. И тогда ее стали театрализовать. Спортивная часть стала
помаленьку уступать развлекательной. На арене появились великаны,
"дикари", посаженные на цепь и глодавшие сырое мясо на глазах у
.публики, "пещерные люди", всевозможные "маски", нежданно появлявшиеся
в цирке и вызывавшие всех участников чемпионата. Недостаток в неграх
восполняли Ивановы, Петровы, Сидоровы, добровольно или :по принуждению
хозяина мазавшиеся дегтем или ваксой.
Е. Кузнецов, известный историограф русского
цирка, пишет: "Тысячные толпы проявляли лихорадочный интерес к борцам,
заполняя цирк к десяти часам вечера, когда куцая программа
оканчивалась и начинался чемпионат. Чемпионаты растягивались до трех
недель, до полутора месяцев, до трех месяцев, наконец они переезжали
из города в город, выделяли .любимцев публики... Цирк без чемпионата
стал одинаково немыслим и в столице и в провинции..."
Учуяв запах наживы, борьбу немедля захватили
в свои руки разного рода дельцы. Это они заставляли способного борца
лезгина Робине Хасаева изображать африканского людоеда, посадив его на
цепь в яму, а галичанина "Циклопа", по рекламе-"пещерного человека",
кормили сырым мясом прямо на арене. Они заранее предопределяли, кто
кого должен положить на лопатки. Возникла даже своеобразная
терминология: борьба "в бур"-честная, и "шике"-показная, когда исход
борьбы решали антрепренеры.
И вскоре борьба из увлекательного спортивного
зрелища превратилась в плохое подобие ярмарочного балагана. Не
выдержав этого, ушел из цирка в 1910 году "чемпион чемпионов" Иван
Поддубный, ставший хлебопашцем в своем родном селе.
Иван Заикин, разумеется, был участником
многих провинциальных чемпионатов. Однажды он получил письмо,
приглашавшее его в Петербург для участия в "самом крупном чемпионате
России". Письмо подписал знаменитый "дядя Ваня"-Иван Владимирович
Лебедев.
Своеобразна биография этого к тому времени
крупнейшего постановщика борцовских чемпионатов. Журналист, актер,
редактор-издатель спортивных журналов, а по образованию юрист, Лебедев
был в сам незаурядным тяжелоатлетом и борцом.
Приглашение Лебедева, сулившего златые горы-
300 рублей в месяц, деньги по тем временам громадные,- а также участие
в чемпионате самых сильных борцов, каких только знала тогда Россия,
пришлись по душе Заикину. Он распрощался с Ростовом, где его застало
письмо "дяди Вани", и поспешил в Петербург.
- Здорово, дружище! Рад тебе сердечно,
молодец, что приехал. Ждут тебя все с нетерпением. И публика
оповещена. Как узнала, что Заикин будет, так полна касса. Завтра
выходишь. А пока давай, дружок, побалакаем, попьем чайку.
За чаем Лебедев расспрашивал Ивана о том, чем
он занимался в Ростове.
- Железо гнул? Ничего, дружок, и это мы
устроим. Сначала будешь бороться, а потом подготовим тебе карусель и
номерок с якорем. Тут я припас хороший якорек пудов эдак на двадцать
пять. Только никто не берется его поднять. Предлагал Луриху, тот
только рукой махнул: это, говорит, не по мне. Это только Заикин с
Поддубным могут. А мне не ко времени калекой становиться.
Заикин был польщен. Потягивая из блюдечка
горячий чай, он добродушно улыбался. А Лебедев вкрадчиво продолжал:
- Вот, голуба ты моя, какая у меня к тебе
просьба: будешь бороться с Абергом-ляжешь...
Иван вскочил. Блюдце, жалобно звякнув,
брызнуло фонтаном осколков.
- Нет, хозяин, не будет по-твоему. Ложиться
под Аберга я не буду, да и вообще ни под кого... Лучше уж борьбу
отставить - буду выступать с железом.
- Да ты не горячись, голуба моя,- не повышая
голоса, продолжал Лебедев.- Ну что тебе стоит лечь. У нас все ложатся.
Даже вон Поддубный, уж на что горяч, а согласился Луриху поддаться.
- Нет, Иван Владимыч, вот уж этому я никогда
не поверю. Не продаст Максимыч свою совесть ни за какие деньги. Да и
мне это ни к чему. Публика знает, что супротив меня Аберг ни за что не
устоит.
- Ну ладно, тезка, не обижайся, -
примирительно сказал Лебедев, желая загладить инцидент. - Будешь
выступать с железом. Потом поглядим, может, сладимся. А блюдечко,
голуба моя, ты мне откупи. Чтобы дружба наша ненароком не
растрескалась да не разбилась. Того обычай требует. И точно в таких же
цветочках.
Устоять против содержателей борцовских
чемпионатов было делом далеко не легким. Заикин быстро почувствовал
это. Коммерция прочно водворилась на ковре. Возмущенные голоса
Поддубного, Заикина, Вахтурова, Шемякина глохли - диктатором стала
цирковая касса.
И тогда Иван Заикин стал "работать с
железом". На Тагильских заводах он под восторженные крики зрителей
шутя гнул восьмидюймовые железные балки, вязал узлы из прутьев, рвал
цепи руками.
В Москве, в цирке Труцци, Заикин был
официально коронован как "король железа" и "единственный в России
атлет". Он гнул на плечах строительные балки, носил на себе целый
духовой оркестр, вдавливал пальцем трехдюймовые гвозди в доски...
Газеты с удивлением и восторгом описывали
заикинскую карусель. Это было воистину редчайшее зрелище. На плечи
силача укладывался рельс. На концах его повисало по полтора-два
десятка зрителей. Под звуки марша Заикин проносил их вокруг арены, а
затем кружил. По его команде они рывком, обвисая на концах, гнули
балку.
...Взгромоздив на плечи двадцатипятипудовый
якорь, Заикин описывает полный круг по арене. Неожиданно богатырь
резким рывком бросает якорь. Здание цирка вздрагивает, а железная
махина входит в опилки почти наполовину. Заикин держал растяжку двух
пар лошадей и двух пар верблюдов, поднимал легковой автомобиль, и
задние колеса его бешено вращались в воздухе. Корона "железного
короля" венчала его чело почти два десятилетия.
